Стала жизнь мне постыла —
так дам я жалобам излиться,
поведаю, как душе моей горько.

 Богу скажу: не торопись с приговором,
объясни, в чем меня обвиняешь.

 Хорошо ли Тебе быть притеснителем,
отвергать творение Твоих рук
и покровительствовать нечестивым?

 Разве глаза у Тебя — как у смертных,
разве смотришь Ты, как смотрят люди;

 разве дни Твои — как дни человека,
и годы Твои — как годы мужа?

 Что же Ты выискиваешь во мне вину,
стремишься грех обнаружить?

 Ты же знаешь, что я невиновен,
а из рук Твоих никто меня не вырвет.

 Твои руки меня создали, слепили,
а теперь взялись за меня, чтоб уничтожить.

 Вспомни! Ты лепил меня, как глину,
а теперь возвращаешь во прах?

 Ты излил меня, как молоко,
и потом сгустил, как творог; [20]

 мясом и кожей меня одел,
костями и жилами скрепил.

 Ты дал мне жизнь и всегда был со мной,
заботливо храня мое дыхание.

 Но другое таилось в Твоем сердце,
я знаю: Ты этого хотел.

 Если я согрешу, Ты выследишь меня
и, когда провинюсь, не дашь спуску.

 Если я виноват — горе мне!
А если и прав — не поднять головы:
сыт я позором и пьян горем.

 Чуть поднимусь — нападаешь, как лев;
ужасаешь меня снова и снова:

 обвиняешь меня опять,
разжигаешь все жарче Свой гнев,
выставляешь все новые полчища.

 Зачем же Ты вывел меня из чрева?
Я бы умер, и никто б меня не видел,

 словно никогда меня и не было —
отошел бы я из чрева в могилу.

 Недолги дни мои — так оставь, отступись,
дай порадоваться хоть чуть-чуть,

 прежде чем сойду безвозвратно
в страну тьмы кромешной,

 в страну непроглядного мрака,
где тьма и нет устроения,
и только мрак светит».