Через пять дней прибыл первосвященник Анания и с ним несколько старейшин, а также адвокат — некий Терту́лл. Они выдвинули перед прокуратором обвинения против Павла. Затем был вызван сам Павел, и Тертулл начал обвинительную речь: «Сиятельный Феликс! Тебе и твоему мудрому правлению мы обязаны прочным миром. Мы благодарны тебе и за ряд важных преобразований для нашего народа, которые мы всюду и всегда с готовностью принимаем. Я не хочу отнимать у тебя много времени, поэтому прошу выслушать наш краткий рассказ с присущей тебе кротостью. Мы находим, что этот человек хуже чумы: он во всем мире сеет смуту среди иудеев, будучи одним из предводителей назоре́йской секты. Он даже попытался осквернить Храм, и мы его задержали. Если ты допросишь его, ты сам убедишься в обоснованности всех наших обвинений». Иудеи поддержали его, утверждая, что дело обстоит именно так. Прокуратор подал Павлу знак, и тот заговорил: «Я знаю, что в течение многих лет ты осуществляешь правосудие в нашей стране, и поэтому с готовностью приступаю к своей защите. Ты сам сможешь удостовериться, что я прибыл в Иерусалим как паломник не далее как двенадцать дней тому назад. Они не застигли меня ни спорящим с кем-либо в Храме, ни подстрекающим народ в синагогах или в другом месте города. Они не могут доказать обвинений, которые выдвигают против меня. Я заявляю тебе: именно потому, что я придерживаюсь Пути, который они называют сектой, я почитаю Бога наших отцов. Я верю во все то, что написано в Законе Моисея и у Пророков. У меня то же упование на Бога, что и у них самих, а именно: что будет воскресение как праведных, так и неправедных. Как и они, я всегда стараюсь, чтобы совесть моя была чиста перед Богом и людьми. После многих лет отсутствия я пришел в Иерусалим, чтобы доставить моему народу денежную помощь и совершить жертву. Они застали меня в Храме после того, как я совершил обряд очищения. Не было вокруг меня ни сборищ, ни каких-либо беспорядков. Но несколько азийских иудеев… Вот они и должны были бы предстать перед тобой и обвинить меня, если у них есть для этого основания… Или пусть вот эти скажут: в каком преступлении они меня признали виновным, когда я стоял перед Советом? Разве только в том, что я, стоя там, выкрикнул: „Вы судите меня сегодня за воскресение мертвых!“» На этом Феликс, лучше многих знавший, что такое Путь Господень, закрыл судебное заседание, сказав: «Я решу ваше дело, когда прибудет трибун Лисий». Он приказал центуриону держать Павла под стражей, впрочем, без излишней строгости, и не запрещать его друзьям заботиться о его нуждах. Спустя несколько дней Феликс пришел со своей женой Друзиллой (она была еврейка), позвал к себе Павла и выслушал то, что он рассказывал о вере в Христа Иисуса. Но когда тот стал говорить о праведном образе жизни, о воздержании и о грядущем суде, Феликс испугался. «На сегодня хватит, ступай, — сказал он. — Когда у меня будет время, я позову тебя». Но вместе с тем он надеялся, что Павел даст ему денег, и поэтому довольно часто посылал за ним и вел с ним беседы. Прошло два года, и Феликса сменил в должности прокуратора По́рций Фест. Но Феликс, желая угодить иудеям, оставил Павла под стражей.