Сын мой! храни слова мои и заповеди мои сокрой у себя.
 Храни заповеди мои и живи, и учение мое, как зрачок глаз твоих.
 Навяжи их на персты твои, напиши их на скрижали сердца твоего.
 Скажи мудрости: «Ты сестра моя!» и разум назови родным твоим,
 чтобы они охраняли тебя от жены другого, от чужой, которая умягчает слова свои.
 Вот, однажды смотрел я в окно дома моего, сквозь решетку мою,
 и увидел среди неопытных, заметил между молодыми людьми неразумного юношу,
 переходившего площадь близ угла ее и шедшего по дороге к дому ее,
 в сумерки в вечер дня, в ночной темноте и во мраке.
 И вот — навстречу к нему женщина, в наряде блудницы, с коварным сердцем,
 шумливая и необузданная; ноги ее не живут в доме ее:
 то на улице, то на площадях, и у каждого угла строит она ковы.
 Она схватила его, целовала его, и с бесстыдным лицем говорила ему:
 «мирная жертва у меня: сегодня я совершила обеты мои;
 поэтому и вышла навстречу тебе, чтобы отыскать тебя, и — нашла тебя;
 коврами я убрала постель мою, разноцветными тканями Египетскими;
 спальню мою надушила смирною, алоем и корицею;
 зайди, будем упиваться нежностями до утра, насладимся любовью,
 потому что мужа нет дома: он отправился в дальнюю дорогу;
 кошелек серебра взял с собою; придет домой ко дню полнолуния».
 Множеством ласковых слов она увлекла его, мягкостью уст своих овладела им.
 Тотчас он пошел за нею, как вол идет на убой, и как олень — на выстрел,
 доколе стрела не пронзит печени его; как птичка кидается в силки, и не знает, что они — на погибель ее.
 Итак, дети, слушайте меня и внимайте словам уст моих.
 Да не уклоняется сердце твое на пути ее, не блуждай по стезям ее,
 потому что многих повергла она ранеными, и много сильных убиты ею:
 дом ее — пути в преисподнюю, нисходящие во внутренние жилища смерти.